ГЛАВА XVI
Наши сведения о культуре Индии второй половины I тысячелетия до н.э. во многом фрагментарны. Менее всего изучен период, предшествующий созданию империи Маурьев, так как ни эпиграфических, ни литературных произведений, датированных именно этим временем, не сохранилось, а число открытых памятников архитектуры и скульптуры пока еще невелико. От эпохи же Маурьев и особенно Шунгов до нас дошли архитектурные и скульптурные комплексы, некоторые литературные произведения и эпиграфические документы. Богатый материал исследователь может найти в сочинениях палийского канона, хотя их соотнесение с конкретным историческим периодом весьма условно. Наряду с местными источниками большой интерес представляют свидетельства Мегасфена о духовной культуре раннемаурийской Индии. Несмотря на особенности каждого из периодов рассматриваемой эпохи, в целом она ознаменовалась важными сдвигами не только в политическом и социально-экономическом, но и в культурном развитии древнеиндийского общества. Крупные изменения, как уже было показано в предыдущей главе, произошли в структуре религиозных течений и религиозно-философских школ.
Письменность и язык. Прежде всего это был период сравнительно широкого распространения письменности, хот большинство текстов передавалось изустно и с появлением письменности эта традиция ни в коей мере но была нарушена. От времени после хараппской цивилизации и вплоть до Маурьев не дошло ни одного датированного письменного памятника, но можно предположить, что письменность существовала в Индии уже в VI — V вв. дон.э. Это подтверждается свидетельствами различных древнеиндийских источников. В сочинениях раннебуддийской литературы неоднократно упоминаетс профессия писца, к которой не допускались монахи, но которая среди мирян считалась выгодной и почетной1465. Суд по буддийским суттам (сутрам), была даже специальная игра, связанная с узнаванием букв (akkharikā)1466. В «Махавагге» (I.49.1) говорится, что наряду с арифметикой (ga�anā) изучалось письмо (lekha). Особенно обильны данные джатак, где сообщается о письмах, частных и официальных, о материалах для письма, об умеющих писать лицах из разных социальных групп. Раннебрахманская литература сутр тоже содержит аналогичные сведения. «Гаутама-дхармасутра» (XIII.4), например, рассказывает о свидетеле, ставящем свою подпись на документе. Ряд терминов связанных с письменностью, — Iipi (письмо), Iipikara (писец), yavanāni lipi (греческое письмо), употребляет в своей грамматике Панини. Можно вспомнить и сообщения античных авторов, особенно Неарха, участника похода Александра, о применении хлопчатобумажных тканей в качестве материала для письма. Самые древние из найденных пока эпиграфических документов относят к раннемаурийскому периоду, хотя некоторые ученые склонны датировать их еще более ранним временем1467.
Новый этап в истории индийской письменности начинается с эпохи Ашоки. Эдикты царя обнаружены в самых различных районах Индии и за ее пределами. Большинство надписей выполнено письмом брахми, несколько — кхароштхи, а также греческим и арамейским.
Впервые эдикты Ашоки на брахми были прочитаны в 1837 г., однако и теперь еще ученые не пришли к окончательному ответу на вопрос о происхождении этого письма,
1465 Махавагга I.49.
1466 R.В.Pandeу. Indian Palaeography. Varanasi, 1957, с. 7.
1467 См.: К.P.Jayaswal. An Important Brāhmī Inscription on Barl Stone. — JBORS. 1930, vol. 16, с. 67–68; R.R.Halder. A Note on an Inscription of the IV or V century B.C — IA. 1929, vol. 58, с. 229. Г.М.Бонгард-Левин. Пракритская надпись Маурьев на брахми из Махастана (Бенгалия). — «Wissenschaftliche Zeitschrift der Martin Luther Universität». 1961, №6.
явившегося, как известно, основой индийских алфавитов. Были высказаны мнения о его греческом, южноарабском происхождении, о возникновении из клинописи, о его генетической связи с письмом долины Инда. Последнюю точку зрения защищали такие крупные индийские исследователи, как Г.Оджха и С.К.Чаттерджи. Несмотря на определенную близость ряда знаков брахми знакам на печатях Мохенджо-Даро и Хараппы, вывод о прямой преемственности этих систем не подтверждается1468.
Независимо от решения этого вопроса совершенно очевидно, что уже в III в. дон.э. брахми представлял собой довольно разработанную систему письма, хотя она еще находилась в процессе становления. Об этом свидетельствуют палеографические особенности надписей, принцип записи речевого материала. Эдикты Ашоки, самые ранние датированные эпиграфические документы Индии, свидетельствуют о длительности его употребления. В период Ашоки существовали уже различные местные варианты письма брахми, на основе которых позднее оформляютс самостоятельные системы. Характер нанесения букв на камень (прежде всего их округлость) позволяет думать, что в течение довольно значительного времени им писали на мягком материале. К сожалению, из-за влажности индийского климата эти древнейшие образцы не сохранились. Под влиянием брахми из арамейского возник и кхароштхи, на котором написаны эдикты, найденные на северо-западе империи. В западных провинциях, где были сильны традиции ахеменидской канцелярии, употреблявшей арамейский язык, и где было иранское население, эдикты высекались на арамейском письме. Греческие копии предназначались грекоязычному населению ряда областей Афганистана, входивших в империю Ашоки.
Маурийские эпиграфические источники в основном представлены царскими указами и распоряжениями, последующий же период отмечен появлением надписей и иного характера, главным образом посвятительных. Происходит оформление и различных типов брахми — например, дравиди, раннекалингского, андхра, шунга и др. Анализ надписей из Бхаттипролу (Андхра-Прадеш, примерно 200 г. дон.э.) показал, что в дравиди наряду с чертами, характерными для брахми эдиктов Ашоки, и новыми формами сохранились также весьма архаичные черты. Это привело Г.Бюлера к выводу о существовании уже в III в. до н.э. нескольких вариантов южномаурийского алфавита и об отделении дравиди от остальных форм не позднее V в. дон.э.1469 В надписях из Бхаттипролу кроме имен царей встречаются имена буддийских монахов, членов «гильдий» (нигама), что свидетельствует о довольно широком распространении грамотности в эпоху Маурьев и Шунгов, причем не только среди лиц, принадлежавших к привилегированному кругу, но и среди рядовых индийцев. Это же подтверждается и тем фактом, что эдикты Ашоки адресовались представителям разных социальных групп1470.
Для нанесения текстов указов на камень имелись специальные писцы-резчики, которые в надписях называются lipikara. В южных версиях II малого наскального эдикта сохранилось даже имя писца. Большой интерес представляет сопоставление палеографии различных версий, выявление локальных вариантов письма и причин ошибок писцов, о которых говорит сам Ашока и XIV большом наскальном эдикте. Иногда ошибки появлялись из-за небрежности писцов, их описок, недостаточного знания языка, иногда и тогда, когда текст, составленный на брахми в столице империи, «переписывался» в северо-западных провинциях на кхароштхи. Однако наличие сходных описок и в версиях Северо-Запада и других областей показывает, что ряд ошибок был сделан писцом еще в Паталипутре, до
1468 Подробнее см.: И.Е.Гельб. Опыт изучения письма. М., 1982; А.Дирингер. Алфавит. М., 1963 (особенно глава VI, где изложены основные точки зрения); Ch.S.Upasak. The History and Palaeography of Мauryan Brāhmī Script. Nalanda, 1960; А.Бэшем. Чудо, которым была Индия. М., 1977, с. 425–427; The Origin of Brāhmī Script. Delhi, 1979 (здесь изложены основные точки зрения).
1469 G.Bühler. The Bha��iprolu Inscriptions. — EI. 1892–1894, vol. 2, с. 323–329.
1470 Государственным чиновникам, мирянам-буддистам и монахам, жителям городов и сельской местности, наездникам на слонах ит.д.
переписки различных копий на местах1471. Немалые сложности возникали при составлении греческих и арамейских версий. Предполагалось, очевидно, что писцы (а возможно, и определенные административные лица, ответственные за составление и точность передачи указов царя) должны были знать язык и оригинала, и той версии, на которую его следовало перевести. Естественно, такое требование не всегда могло быть соблюдено.
Особенно сложным было положение писцов — составителей арамейских версий. Писцы, как свидетельствуют тексты надписей, были иранцами. Не случайно перевод превращался иногда в пересказ основного содержания, не всегда точно передавался даже и смысл царского указа. При составлении версий писцы отражали специфику своей местности, своих традиций. Так, переводчик арамейской версии эдикта Ашоки из Кандагара для передачи типично буддийских идей использовал более близкие ему зороастрийские термины, а переводчик греческой версии передал буддийские концепции в терминах знакомой ему греческой философии1472. Вместе с тем греческа версия не содержала некоторые свидетельств оригинала, что было связано с сознательными пропусками (если, например, указания эдикта не относились непосредственно к жителям этой области) или с невозможностью адекватно передать смысл конкретного слова илифразы оригинала1473.
Значительные лексические варианты проявляются и в собственно индийских надписях Ашоки, вернее, в различных локальных диалектах — пракритах1474, а именно северозападном, юго-западном, средневосточном и восточном. Можно сослаться на один весьма любопытный пример: глагол likh (писать) заменен в версии Шахбазгархи (Северо-Запад) на nipis, что соответствует древнеперсидскому nipišta. В этой части империи действительно проживало иранское по языку население и были сильны традиции ахеменидской культуры. Значительно сложнее вопрос с «адресами» южных версий, составленных на восточном пракрите. Вряд ли версия из Еррагуди была рассчитана на местное дравидоязычное население; скорее всего к ней должны были обращаться чиновники, знавшие восточный пракрит. Можно предполагать, что это были выходцы из Северо-Восточной Индии, очевидно из Магадхи. На этом языке, как полагают ученые, первоначально были составлены древнейшие буддийские канонические сочинения, записанные затем на пали (и в основном сохранившиес именно на нем)1475. В пользу такого вывода свидетельствуют эдикты Ашоки, в которых названия ряда канонических буддийских текстов отражают специфику восточного пракрита. Если последний значительно отошел от древнеиндийского языка, то северозападный пракрит сохранял многие черты этого «языкового состояния». Это подтверждается не только данными маурийской эпиграфики, но и системой передачи древнеиндийских имен греческими писателями, которые сами в эпоху Александра побывали в СевероЗападной Индии или получали сведения прежде всего из этой части страны.
В буддийском сочинении «Лалитавистара» (X.125.19), датируемом первыми веками нашей эры (в 308 г. текст уже был переведен на китайский язык), перечислено 64 разновидности шрифтов, индийских и иноземных. Интересно, что помимо брахми и кхароштхи упоминается письмо определенных областей страны (скажем, Magadhalipi, Va�galipi и т.д.), а также Manu�yalipi — шрифт, буквы которого похожи на человеческие фигуры, Pu�palipi — цветистый шрифт, Cakralipi — круглый шрифт и т.д.
1471 K.R.Norman. Studies in the Epigraphy of Aśokan Inscriptions. — Studies in Indian Epigraphy. Vol. 2. Delhi, 1975, с. 36–41.
1472 H.Humbасh. Die aramäische Inschrift von Taxila. Wiesbaden, 1969; он же. The Aramaic Aśoka Inscription from Taxila. — German Scholars on India. Vol. 2. Delhi, 1976, с. 123; он же. Buddhistische Moral in Aramäoiranischem und Griechischem Gewande. — Prolegomena to the Sources on the History of Pre-Islamic Central Asia. Budapest, 1980.
1473 K.R.Norman. Notes on the Greek Version of Aśoka’s Twelfth and Thirteenth Rock Edicts. — JRAS. 1972, с. 111–118; см. также: A.Christol. Les édits grecs d’Aśoka: étude linguistique. — JA. 1983, t. 271.
1474 K.P.Norman. Lexical Variation in the Aśokan Rock Edicts. — Transactions of the Philological Society. L., 1971, с. 121–136.
1475 Age of the Nandas and Mauryas. Banaras, 1952, с. 313–314.
Расширение научных знаний. Словесность. Рост производительных сил, подъем экономики, ремесла и торговли обусловили развитие научных знаний. Без этого и известного профессионализм не мог быть достигнут высокий уровень строительного искусств маурийско-шунгской эпохи. К сожалению, мы почти не располагаем данными о состоянии науки в тот период. Большинство материалов относится к более позднему времени, когда появляются научные трактаты (астрономические, математические, медицинские). Тем не менее есть основани говорить о развитии ряда научных дисциплин. Борьбе с болезнями уделялось немалое внимание — в специальных школах проводилось обучение медицине. Одним из центров была Таксила; там, по буддийской традиции, в течение семи лет учился Дживака, знаменитый врач магадхского царя Бимбисары. В раннебуддийских сочинениях часто упоминаются случаи излечения при помощи лекарств и даже путем хирургического вмешательства.
Ярким показателем роста научных знаний служат труды Панини и Патанджали, политический трактат «Артхашастра» и некоторые произведени религиозной литературы (прежде всего буддийского палийского и джайнского канонов).
Велико значение «Аштадхьяи» — труда великого индийского грамматика Панини. Помимо исключительной важности для лингвистов он представляет огромный интерес для историка, т.к. содержит сведения о различных сторонах жизни древнеиндийского общества. Исследователи пока не пришли к единому мнению о времени создания «Аштадхьяи», но ряд данных позволяет с уверенностью наметить допустимые границы — не ранее второй половины VI в. до н.э. и не позднее IV в. до н.э. Скорее всего, что автор ее жил в домаурийский период, в годы правлени Нандов.
Труд Панини — самая полная научная грамматика из тех, что были составлены в какой-либо части мира до XIX в., включает более 4 тыс. сутр и дает поразительно всестороннюю характеристику древнеиндийского языка. В методах и приемах его описания Панини далеко обогнал свою эпоху, решив ряд таких проблем, которые заново были поставлены лишь в новое время1476. Его работа свидетельствует и о длительной грамматической традиции: он неоднократно ссылается на своих предшественников (к сожалению, кроме их имен, до нас ничего не дошло). Зато сам Панини явилс создателем целого направления в грамматике. Его ученики и продолжатели, среди которых наибольшую известность получили Катьяяна (предположительно IV в. дон.э.) и Патанджали (II в. дон.э.), подробно комментировали «Аштадхьяи». Традиция школы Панини продолжалась в течение многих столетий и сохранилась в Индии до сих пор. Крупным достижением Панини было применение влингвистическом описании поняти нуля, что во многом предвосхитило концепции европейского языкознания нового времени.
Панини и его комментаторы посвящали свои лингвистические работы санскриту (Панини называл его «бхаша»), который к тому времени уже отличался от более архаичного ведийского языка и приобрел ряд разговорных форм. У Катьяяны и Патанджали широко представлены местные диалекты. Особенно подробно эти разговорные формы разбирал Катьяяна, согласно традиции, житель Южной Индии. Очевидно, что в этот период санскрит проник в отдельные районы Юга. Патанджали (II.4.56) передает беседу между грамматиком и колесничим, которая велась на санскрите, что, возможно, говорит о распространении его в различных социальных слоях1477.
Наряду с санскритом в маурийско-шунгский период употреблялись и диалекты, легшие в основу среднеиндийских языков — пракритов. В этом отношении показательны слова, приписываемые Будде: «Вы не должны перелагать слова Будды на ведийский язык.
1476 В.Н.Топоров. О некоторых аналогиях к проблемам и методам современного языкознания в трудах древнеиндийских грамматиков. — КСИНА. 1961, т. 7. с. 123–133; J.Brough. Theories of General Linguistics of the Sanscrit Grammarians. — Transactions of the Philological Society. L., 1951, с. 27–56; M.B.Emeneau. India and Linguistics. — JAOS, 1955, vol. 75, с. 145–153; D.Ruegg. Contribution a l’histoire de la théorie linguistique indienne. P., 1959; Культура древней Индии. М., 1975, с. 375–378; H.R.Dvivedi. Studies in Pā�ini. Delhi, 1977.
1477 См.: The Age of the Nandas and Mauryas, с. 326.
Поступающий так совершает грех. Я говорю вам, бхикшу, учите слова Будды каждый на своем собственном языке»1478.
На пракритах написано большинство эдиктов Ашоки, сохранившихс на нескольких диалектах. Диалекты, засвидетельствованные в надписях этого маурийского царя, развивались, всвоюочередь, на основе более ранних местных диалектов. Один из нихлег в основу пракрита пали, языка многих буддийских канонических сочинений1479. В настоящее время известно также, что буддийский канон существовал не только на пали, но и на санскрите. Конечно, не следует забывать и о языках дравидийской и мундской групп, на которых говорило население Юга и ряда областей Восточной Индии, хот на Юге встречаются надписи и на пракритах.
С маурийско-шунгским периодом допустимо связать ряд памятников литературы. Автор «Махабхашьи» Патанджали, разбирая сутры Панини, привлек материал своей эпохи и сохранил ценные свидетельства о ее культуре. Этот труд демонстрирует знакомство его создателя с ведийской литературой, литературой сутр и шастр1480, с некоторыми эпизодами, рассказанными в «Махабхарате», со многими эпическими героями, наконец, с поэтическими произведениями типа «кавья», в которых к этому времени уже наметилось воспевание любви и природы в качестве одной из ведущих тем. Более того, он и сам составил несколько стихотворных отрывковвстиле «кавья»1481.
Ученые обратили внимание на различные метрики стихов в комментариях Патанджали, что предполагает длительную предшествующую традицию. Помимо поэтических произведений ему были известны и фольклорные повествования. Очевидно, в тот период складываются и отдельные сочинения на пракритах. В «Махабхашье» (IV.3.101) упоминается поэмаВараручи (vararuca� kāvya�), о котором сообщают и более поздниеисточники.
Приписываемый Каутилье трактат по политике — «Артхашастра» — был составлен, согласно мнению современных исследователей, в начале I тысячелетия н.э., но отраженный в этом сочинении материал, безусловно, может быть соотнесен с рассматриваемой эпохой1482. Автор (или авторы) трактата опирался на более древнюю традицию «политической науки»1483, прекрасно был осведомлен в вопросах государственного управления и культурной жизни, знал о научных достижениях, системе образования. «Артхашастра» могла быть создана лишь в обществе, достигшем высокого уровня развития (и не только в разработке политической теории, но и культуры вцелом).
Помимо светской литературы1484 большое распространение получила собственно религиозная литература — буддийская и джайнская. Выше указывалось на перечисление в эдиктах Ашоки ряда буддийских текстов, названия которых ныне отождествляются с конкретными сутрами палийского канона. Датировать их определенным временем весьма за
1478 Маджхима-ника III.234–235.
1479 Любопытно, что в надписях Ашоки названия некоторых буддийских текстов даны не на пали, а на восточном диалекте. Ученые высказали предположение, что именно на одном из диалектов восточного пракрита был составлен древнейший буддийский канон. Исследования известного, немецкого индолога Г.Людерса убедительно показали, что пали, на котором сохранились буддийские сочинения, восходит к диалекту западной группы (см.: G.Lüders. Beobahtungen über die Sprache des buddhistischen Urkanons. В., 1954). Наличие же в каноническом пали особенностей восточного диалекта (так называемого пракрита магадхи) может быть объяснено либо влиянием последнего, либо существованием «доканонического» текста, написанного на диалекте, близком к тому, который условно получил лазвание «магадхи» (восточный); см. также: Т.Я.Елизаренкова, В.Н.Топоров. Язык пали. М., 1965; Die Sprache der ältesten buddhistischen Überlieferung. Göttingen, I960; Th.Damsteegt. Epigraphical Hybrid Sanskrit. Leiden, 1978.
1480 По утверждению ряда исследователей, Патанджали при написании своего труда использовал некоторые дхармасутры.
1481 Подробнее см.: В.N.Puri. India in the Time of Patañjali. Bombay, 1957.
1482 T.R.Trautmann. Kau�ilya and the Arthaśāstra. A Statistical Investigation of the Authorship and Evolution of the Text. Leiden, 1971.
1483 См.: Г.М.Бонгард-Левин. Древнеиндийская культура и материализм (Каутилья и локаята). — ВДИ. 1977, №1.
1484 Подробнее см.: A.K.Warder. Indian Kavya Literature. Delhi — Patna — Varanasi, 1972.
труднительно, но вполне логично увязать один из этапов их оформления с маурийскошунгской эпохой.
К рассматриваемому периоду можно отнести и оформление буддийского канона на пали, записанного, согласно традиции, на Цейлоне в 80 г. дон.э. В шунгский период, очевидно, сложились джатаки, во многом связанные с местной фольклорной традицией. В это время уже существовала и лирическая поэзия, о чем ярко свидетельствуют стихотворные собрания — «Тхера-гатха» («Стихи монахов») и «Тхери-гатха» («Стихи монахинь»). Несмотря на буддийскую окраску, эти сочинения являются прекрасным образцом поэтического творчества древних индийцев1485.
С рассматриваемой эпохой можно связать и некоторые сочинени литературы дхармасутр. По мнению крупнейших современных специалистов по этому разделу древнеиндийской словесности (П.В.Кане, Л.Стернбаха, Р.Лэнга, Дж.Д.М.Дерретта), «Гаутамадхармасутра» была оформлена в 600–400 гг. дон.э., «Баудхаяна» — в 600–300 гг. дон.э., «Апастамба» — в 450–350 гг. до н.э., «Васиштха-дхармасутра» — в 300–100 гг. дон.э.1486 Несмотря на условность любых точных дат такого рода, можно с определенностью говорить о том, что формирование дхармасутр проходило в маурийско-шунгскую эпоху. Эти сочинения, хотя и созданные в русле ортодоксальной традиции и отразившие явные черты именно брахманской тенденциозности, опирались на реальные факты жизни и исходили из общественных и культурных условий, характерных для второй половины I тысячелетия до н.э. Поэтому их сведения о системе образования, обычаях и установившихся нормах представляют несомненный интерес для понимания общих процессов культурного развития.
К несколько более раннему времени, чем дхармасутры, могут быть отнесены шраута-и грихьясутры1487. И хот эти сочинения как быобращены к «ведийской Индии» и почти не отразили тех качественно важных изменений, которые произошли в духовной жизни страны в связи с появлением и укреплением таких религиозно-философских систем, как буддизм и джайнизм, они, несмотря на специфику содержания, также включают некоторые данные о культурномразвитии Индии во второй половине I тысячелетия дон.э.1488
Шраута-и грихьясутры интересны для нас прежде всего как свидетельства дальнейшего развития ведийской литературной традиции, показатели ее многообразия и популярности (в том числе и в областях Южной Индии), в них содержатся упоминания об астрономических познаниях, строительном искусстве, музыке, системе образования и т.д. Ценность этих материалов, несмотр на их малочисленность и подчиненность главной — ритуальной — теме, состоит в том, что они отражают преимущественно общинную жизнь, «сельскую культуру», долго и стойко сохранявшую свои древние традиции.
Театр и музыка. На основании ряда материалов исследователи пришли к выводу о существовании в изучаемую эпоху драмы и драматургических произведений1489. Уже Панини (IV.3.110) упоминал руководства для танцоров и мимов (na�asūtra), а Патанджали сообщал о некоторых драматических представлениях по мотивам древнеиндийского эпоса, об актерах, о сутрадхаре, который по законам древнеиндийской драмы первый выходил на сцену и объявлял название драмы1490.
1485 См. переводы Ю.М.Алихановой из «Тхера-гатхи» и «Тхери-гатхи» (Поэзия и проза древнего Востока. М., 1973, с. 456–466).
1486 J.D.М.Derrett. Dharmaśāstra and Juridical Literature. Wiesbaden, 1973, с. 28–31; см. также: Р.V.Kane. History of Dharmaśāstra. Vol. 1. Poona, 1930 (2 ed. Poona, 1968); R.Lingat. Les Sources du Droit dans le Système traditionnel de 1’Inde. P., 1967; L.Sternbach. Juridical Studies in Ancient Indian Law. Vol. 1–2. Delhi, 1965–1967.
1487 J.Gonda. The Ritual Sūtras. Wiesbaden, 1977, с. 478–479.
1488 Подробнее см.: V.M.Apte. Social and Religious Life in the Grihya-Sūtras. Bombay, 1954; R.N.Sharma. Culture and Civilisation as Revealed in the Śrautasūtras. Delhi, 1977; I.V.K.Gоpal. India of Vedic Kalpasūtras. Delhi, 1959; N.N.Bhattacharyya. Ancient Indian Rituals and their Social Contents. L., 1975.
1489 A.B.Keith. Sanscrit Drama. Ox., 1924; R.V.Jagirdar. Drama in Sanscrit Literature. Bombay, 1947.
1490 B.N.Puri. India in the Time of Patañjali, с. 219–220.
Во многих источниках имеются данные о музыкантах, певцах, различных музыкальных инструментах. Особенно интересные сведения сохранились в труде Панини, который относит в разряд искусства (шильпа) не только инструментальную музыку, но и пение и танцы1491. Панини говорит о своего рода оркестре, группах музыкантов. Такого же типа группы изображены вскульптурных сценах Бхархута.
Архитектура и изобразительное искусство. Судить об искусстве домаурийского периода весьма затруднительно: архитектурных и скульптурных памятников осталось крайне мало (можно назвать, например, развалины городских стен и укреплений в древней столице Магадхи — Раджагрихе)1492. Это объясняется, видимо, тем, что дерево, главный строительный материал, в климатических условиях Индии быстро разрушалось. По мнению А.Л.Бэшема, переход от дерева к камню был вызван постепенным исчезновением лесов в наиболее населенных и цивилизованных районах Индии1493. Широкое использование камня для изготовления предметов искусства начинается лишь в эпоху Шунгов. Даже при Маурьях камень, хотя и стал более употребителен, еще не сделался основным материалом в индийской архитектуре и скульптуре.
У античных авторов, прежде всего у Мегасфена, содержитс описание Паталипутры и царского дворца Чандрагупты: город был окружен тыном, а дворец построен из дерева. Раскопки древней Паталипутры подтвердили правильность этих свидетельств. Уже исследования Л.Уодделя показали, что вокруг города действительно находились деревянные стены1494. По сообщению китайских паломников, в годы правления Ашоки эти стены были заменены или дополнены каменной кладкой. Более поздние работы Д.Спунера открыли остатки дворца Ашоки, в том числе зал «ста колонн», и позволили установить, что первоначально колонны были деревянными1495.
Хорошая сохранность деревянных детален заставляет думать, что древесину подвергали специальной обработке. Д.Спунер, руководивший раскопками царского дворца в Паталипутре, писал: «Степень сохранности является почти невероятной. Бревна, из которых сложен зал, остались такими же гладкими и имеют такой же вид, как в тот день, свыше двух тысяч лет назад, когда они были уложены… чудесно сохранившиеся балки, края которых зачищены настолько совершенно, что нельзя различить линий стыка, вызвали восхищение всех присутствующих»1496. Еще долго после падения державы Маурьев дворец Ашоки поражал своим совершенством всех, кто видел его. Китайский путешественник Фа Сянь, посетивший Индию более чем восемь столетий спустя, был потрясен величием этого необыкновенного сооружения и писал, что тот не мог быть творением человеческих рук и создан небожителями.
Царский дворец и зал «ста колонн» в Паталипутре несут на себе следы влияния ахеменидской архитектуры, но мнение некоторых ученых (Д.Спунер, В.Смит) о повторении персепольского оригинала не может быть принято1497.
Широкое применение дерева в городском строительстве подтверждают раскопки ряда других древних городов, в частности в Шишупалгархе (Орисса), где найдены остатки деревянных строений1498. Интересные археологические материалы были получены индий
1491 V.S.Agrawala. India as known to Pā�ini. Lucknow, 1953, с. 167.
1492 A.Ghosh. Rājgir 1950. — AI. 1951, vol. 7, с. 66–78; Y.D.Sliarma. Exploration of Historical Sites. — AI. 1953, vol. 9, с. 117–169.
1493 А.Бэшем. Чудо, которым была Индия. М., 1977, с. 376.
1494 L.A.Waddell. Discovery of the Exact Site of Aśoka’s Classic Capital of Pā�aliputra. Calcutta, 1892; он же. Report on the Excavations at Pā�aliputra (Patna), Palibothra of the Greeks. Delhi, 1903.
1495 D.B.Spооner. Excavations at Pā�aliputra. — «Annual Report of the Archaeological Survey of India». 1912–1913. О последующих раскопках см.:. A.S.Altekar, V.K.Mishra. Report on Kumrahar Excavations (1951– 1955). Patna, 1959; B.P.Sinha, L.A.Narain. Pā�aliputra Excavations (1955–1956). Patna, 1970.
1496 Цит. по: Дж.Неру. Открытие Индии. М., 1955, с. 137–138.
1497 D.Spooner. The Zoroastrian Period of India History. — JRAS. 1915, с. 72, 453. Критику этих взглядов см. в кн.: G.N.Вanerjee. Hellenism in Ancient India. Calcutta, 1920.
1498 В.В.Lal. Śiśupalgarh 1948; An Early Historical Fort in Eastern India. — AI. 1949, vol. 5, с. 62–105; K.A.Chaudhury, S.S.Ghosh. Wood-Remains from Śiśupalgarh. — AI. 1952, vol. 8, с. 28–32.
скими археологами при раскопках Каушамби1499 и Вайшали1500, что позволило соотнести эти данные со свидетельствами буддийских, джайнских и брахманских сочинений1501. В Каушамби, в частности, были открыты остатки буддийского монастыря (по мнению Дж.Р.Шармы, знаменитого Гхошитарамского). В целом маурийско-шунгская эпоха была временем расцвета городов — центров не только ремесла и торговли, но также науки и культуры1502.
Каменные сооружения эпохи Маурьев представлены в основном пещерами для монахов. В надписях Ашоки упоминается дарении их адживикам. Знаменитые пещеры Нагарджуни созданы в годы правления Дашаратхи, и каждая из них содержит его посвятительную надпись. Стены пещер шлифовались. В последующие эпохи небольшие пещеры, строившиеся при Маурьях, сменились пещерами довольно значительных размеров — таков, к примеру, пещерный храм в Карли, датируемый I в. до н.э.
Одним из характерных образцов искусства маурийского периода являются колонны, на которые наносились тексты эдиктов Ашоки. Обычно они изготовлялись из цельного куска песчаника, подвергались специальной обработке и полировке. Большие трудности, очевидно, представляла доставка этих огромных глыб: многие весили почти 50 т. Искусные мастера-резчики украшали каменные столбы капителями, на которых изображали фигуры зверей, дхармачакру («колесо дхармы»), а также лотос. Верхняя часть капители знаменитой Сарнатхской колонны сделана в виде четырех львов, повернутых спинами друг к другу. Эта скульптурна композиция выполнена очень искусно и отмечена высоким профессионализмом. В Республике Индии изображение Сарнатхской капители принято в качестве национального герба страны.
Исследователи по-разному объясняют смысловую символику фигур на колоннах с эдиктами Ашоки. Некоторые склонны толковать их как многообразные символы Будды и его доктрины; другие, наоборот, подчеркивают их чисто брахманский характер1503. Исходя из общего стиля искусства маурийского периода и содержания эдиктов, можно, очевидно, говорить лишь об определенном отражении здесь идей буддизма, а не о ясно выраженных буддийских памятниках. Были, правда, сооружения и чисто религиозного назначения: ступыи чайтьи.
Некоторые ученые справедливо усматривают ахеменидское влияние в практике воздвижения колонн с царскими указами и даже в стиле составлени эдиктов (совпадает, в частности, вступительная часть их; само слово «надпись» — Iipi — заимствовано из древнеперсидского). Определенные «ахеменидские черты» могли быть связаны и с тем, что некоторые писцы и резчики по камню происходили из Северо-Западной Индии, где были сильны ахеменидские традиции. Однако вряд ли можно отрицать местные национальные черты в маурийской архитектуре и скульптуре1504.
Специфически индийскими были элементы скульптур (например, «колесо дхармы»), отлична и сама техника строительства колонн. Вряд ли можно согласиться с мнением известного английского индолога В.Смита, что стиль колонн чужеземный и не содержит ничего индийского, за исключением нескольких незначительных деталей1505.
Еще более крайнюю позицию занимал крупный историк и археолог Дж.Маршалл, считавший, что древние индийцы не достигли такого уровня культурного развития, чтобы
1499 G.R.Sharma. Excavations at Kauśāmbī (1959). Allahadad, 1960.
1500 Krishna Deva, V.K.Mishra. Vaiśālī Excavations (1950). Vaiśālī, 1961; B.P.Sinha, S.R.Roy. Vaiśālī Excavations (1958–1962). Patna, 1962.
1501 Y.Mishra. An Early History of Vaiśālī. Delhi — Patna. 1962; B.N.Chaudhury. Pā�aliputra: Its Importance in the History of Buddhism. — IHQ. 1956, vol. 32, №2–3, с. 341–351; P.V.Kane. Ancient Cities and Towns Mentioned in the Mahābhā�ya. — JBBRAS. 1951, vol. 27, №1, с. 38–42.
1502 A.Ghоsh. The City in Early Historical India. Simla, 1973, V.К.Тhakur. Urbanisation in Ancient India. Delhi, 1981.
1503 A Comprehensive History of India. Vol. 2. Calcutta, 1957, с. 91.
1504 N.R.Ray. Maurya and Śu�ga Art, Calcutta, 1945; онже. Maurya and Post-Maurya Art. Delhi, 1975.
1505 V.Smith. Fine Art in India and Ceylon. L., 1911, с. 378.
сооружать столь замечательные образцы изобразительного искусства. По словам Дж.Маршалла, колонны Ашоки из Санчи и Сарпатха полностью противоречат духу индийского искусства, а потому были созданы греками Азии1506. Подобные взгляды были подвергнуты справедливой критике индийскими учеными. Специальное исследование посвятил этой проблеме и английский искусствовед Дж.Ирвин. Не отрицая определенного влияния извне, он пришел к выводу о существовании длительной и прочной традиции монументального искусства в Индии к эпохе Маурьев. Дж.Ирвин высказал предположение, что колонны служили объектом поклонения до периода Ашоки, т.е. отражали древнюю традициюи не могутсчитаться памятниками чисто буддийского характера1507.
Сходство стиля многих капителей привело ученых к выводу что их изготовляли резчики одной школы и традиции, жившие, возможно, в одном районе империи, вероятно в Таксиле, где было высоко развито искусство резьбы по камню1508. Впрочем, северозападная школа резчиков не была единственной. В совершенно иной манере, например, выполнена фигура слона, вырубленная из огромной каменной глыбы рядом с наскальным эдиктом в Дхаули. Скорее всего это скульптурное изображение было создало местными орисскими ремесленниками. К маурийской эпохе ложно отнести несколько статуй якш — «полубогов», на наиболее ранних образцах которых заметно влияние искусства обработки дерева. Широкую известность получила скульптура якшини из Дидарганджа. Ее отличает реализм, идущий от народных традиций, завершенность форм. Вполне справедливо предположение о связи этой статуи, как и всей монументальной скульптуры, с архитектурой1509. Специально следует отметить терракоты маурийского и шунгского времени, обнаруженные археологами при раскопках многослойных поселений (особенно интересны образцы из Матхуры и Каушамби). Эти фигурки находят параллели в очень ранних образцах, даже эпохи хараппской цивилизации1510.
Важное место в истории индийского искусства принадлежит (памятникам шунгской эпохи. Наибольшую известность получили ступы в Санчи, Бхархуте, Бодх-Гае. Возведение первой обычно связывают еще со временем Ашоки, но при Шунгах ступа была увеличена и облицована. Высота ее со стержнем составляет более 23 м, диаметр основания — свыше 36 м. Прекрасные резные ворота украшены скульптурами, воспроизводящими различные эпизоды из жизни Будды. Скульптура Санчи отмечена реалистичностью и высоким мастерством исполнителей.
Несколько более ранним временем, чем комплекс в Санчи, датируется ступа в Бхархуте (открыта в 1873 г. А.Каннигхэмом), славящаяс замечательной скульптурой1511. Здесь представлены сцены из джатак, раскрывающие буддийские сюжеты, и картинки повседневной жизни индийского общества. Бхархутская скульптура имеет чисто местные корни; она оказала воздействие на матхурскую школу, расцвет которой относится уже к более позднему времени1512.
Чисто индийским является и комплекс в Бодх-Гае1513, хотя некоторые исследователи, в частности Дж.Маршалл, усматривали в скульптурных изображениях элементы эллинистического искусства.
1506 J.Marshall, A.Fоuсher. The Monuments of Sāñchī. Vol. 1. Calcutta, 1939, с. 90.
1507 J.Irwin. Aśokan Pillars: A Reassessment of the Evidence. №1.— «The Burlington Magasine». 1973, vol. 105. с. 706–720; №2, — Там же. 1974, vol. 106, с. 712–727; он же. The Prayāga Pillar: Another Рге-Aśokan Monument — SAA. 1979, с. 313–340.
1508 См.: R.Thapar. Aśoka and the Decline of the Mauryas. Ox., 1961, с. 268.
1509 С.И.Тюляев. Искусство Индии. М., 1968, с. 28.
1510 D.Desai. Social Background of Ancient Indian Terracottas (600 B.C. — 600 A.D.). — History and Culture. Calcutta, 1978, с. 143–165; M.К.Dhavalikar. Masterpieces of Indian Terracottas. Bombay, 1977.
1511 A.Cunningham. The Stupa of Bharhut. L., 1879; B.Barua. Bharhut. Vol. 1–3. Calcutta, 1934–1937; H.Lüders. Bharhut und die buddhistische Literatur. Lpz., 1941.
1512 Подробнее см.: J.Rosenfield. The Dynastic Arts of the Kushā�s. Berkeley and Los Angeles, 1967; R.C.Sharma. Buddhist Art of Mathurā. Delhi, 1984.
1513 B.Barua. Old Buddhist Shrines of Bodh Gaya. — IHQ. 1930, vol. 6, с. 3–31; A.K.Coomaraswamу. La Sculpture de Bodh-Gava. P., 1935.
Усиление контактов Индии со странами Запада и Востока не могло не отразиться на ее культуре. Особенно показателен в этом смысле пример Таксилы, расположенной на скрещении важных торговых путей. В маурийско-шунгских слоях археологи наряду с индийскими обнаружили вещи явно иноземногопроисхождения.
Отдельные керамические изделия свидетельствуют о сильном греческом влиянии. Можно указать и на несколько фрагментов греческой черной керамики, и на небольшой кувшинчик греческого типа (с клеймом), которые были, вероятно, привозными. Найденная в маурийском слое Бхир Маунда терракота, изображающая женское божество с птицей в руках, демонстрирует, по мнению Дж.Маршалла, египетское влияние1514. Однако не вызывает сомнения, что искусство маурийско-шунгской эпохи в своей основе являлось чисто национальным, индийским, хотя и испытывало определенное влияние других стран.
1514 См.: J Marshall. Taxila. Vol. 1. Cambridge, 1951, с. 124; Vol. 2, с. 740, №17–19; Г.Ф.Ильин. Древнеиндийский город Таксила. М., 1958, с. 29.